Мэтью кивнул.

— Все. «Бархат» приносит куда больше страдания и отчаяния, чем забирает, а вся плата уходит в активы Профессора Фэлла.

— Я слушаю, но не слышу ничего, что бы делало наше предприятие таким плохим. Мы создали продукт и создали на него спрос. Мы контролируем рынок этим зельем и, следовательно, мы…

— Вскоре не сможете вы ничего контролировать. Этот игрок, который напал на Черноглазое Семейство, взял себе образец вашего наркотика и вскоре сможет скопировать его, вывести точную формулу.

— Меры будут приняты, я тебя уверяю.

— Уверяйте не меня, а Профессора Фэлла. Этот склад на самом деле был под вашей ответственностью, не так ли? И когда выяснится, что он был разграблен — если это еще не выяснилось — он может пригласить вас на обед, и главным блюдом станет ваша голова… запеченная с яблоками.

Один из присутствующих мужчин совершил ошибку, издав короткий смешок. Он быстро подавил его, сделав вид, что прочищает горло, но глаза Матушки Диар ожгли его так, что человек невольно опустил голову и отступил на несколько шагов.

Когда она вновь сосредоточила внимание на Мэтью, то продемонстрировала приторно-ликерную сладость во всем ее грязном свете. Она подняла маску Альбиона и поводила ею перед лицом молодого решателя проблем.

— Кто он?

Мэтью знал, что рано или поздно они к этому придут. Господи, какие же тугие ремни! Тот, что обвивается вокруг груди… от него почти невозможно дышать.

— Альбион. Кто он? И где он? Ты видишь эту запекшуюся кровь? — она повернула маску в своих толстых пальцах, чтобы показать ему. — Это его кровь, или кого-то из моих людей?

Мэтью понял, что когда люди Матушки Диар нашли тела Фроста и Уиллоу, оба их пистолета уже были украдены, поэтому она не могла знать наверняка, что Альбион был ранен.

— Рори, тебе есть, что сказать?

К удивлению Мэтью, Рори мужественно молчал, продолжая смотреть на инструменты дантиста блестящими от страха глазами на бледном, вспотевшем лице.

Матушка Диар вздохнула.

— Мэтью, послушай меня. Я собираюсь задать тебе эти вопросы еще раз, а после этого доктор Нодди приступит к работе. Когда он начнет, его уже нельзя будет остановить. Он наслаждается своей работой. Так что: кто такой Альбион?

Мэтью с трудом сглотнул. Он услышал, как Рори сделал то же самое.

— И где он? — она подождала несколько секунд, прожигая в нем дыры взглядом, а затем испустила тяжелый вздох. — Хорошо. Нодди, поработайте сначала над Мэтью.

После этого изречения двое мужчин подались вперед. Один сжал ноздри Мэтью хваткой железной руки, а второй надавил ему на горло. У него не было никакой возможности держать рот закрытым. Перед тем, как Мэтью сумел сжать зубы, Нодди успел поместить в его рот какую-то конструкцию, напоминающую металлические распорки. Мэтью попытался рвануться, но путы держали крепко. Казалось, уголки его губ вот-вот разорвутся. Острые зубцы металла уперлись в мягкие ткани, твердый каркас предотвращал саму возможность закрытия рта. Мужчины взяли за кончики кожаные ремни, свисавшие с приборов дантиста, с обоих концов и потянули их к шляпкам гвоздей, вбитых в спинку стула. Когда кожаные ремешки закрепились на шляпках, голова Мэтью оказалась полностью обездвижена.

Как только все было готово, рот Мэтью остался широко раскрытым и, казалось, даже растянутым, молодой человек понял, что у него нет никакого шанса оказать сопротивление. Конструкция, которую в него поместили, даже имела специальный прибор, прижимавший книзу его язык.

Двое мужчин отступили, освобождая доктору Нодди пространство для деятельности.

— Что ж, давайте-ка посмотрим, — произнес дантист с улыбкой. — Джулиан, ты не принесешь мне сюда фонарь, пожалуйста?

Просьба была выполнена. Нодди использовал инструмент с прикрепленным к нему небольшим зеркалом.

— Это небольшое изобретение позволит мне тщательно осмотреть твои зубы и оценить масштаб работы. Оно было придумано доктором Норткаттом несколько лет назад, чтобы предупредить последствия столбняка, — сказал он. — А еще им пользовались, ухаживая за умалишенными пациентами в лечебницах. — Мэтью почувствовал, как уголок небольшого зеркальца постукивает по его зубу. — Люди, — фыркнул доктор Нодди. — Никогда не уделяют должного внимания зубам, а стоило бы. Жаль, в самом деле. У дантистов огромное будущее, я в это свято верю. О! Похоже, у нас здесь небольшой кариес у самой десны, внизу, слева. Похоже, только начинается. В остальном… хороший наборчик, — он убрал зеркало и посмотрел в расширенные от страха глаза Мэтью.

Улыбка Нодди приняла зловещий вид.

— Боль — основная проблема, — хмыкнул он. — Из-за нее люди боятся ходить к дантисту. Рот… зубы… десны… так чувствительны к травмам. Я рассказывал Матушке Диар однажды… мне кажется, мужчины сильнее чувствуют боль своими деснами, чем даже своими яичками. Серьезно, я в этом уверен. Отрежь мужчине яйца, и он, разумеется, закричит, но боль быстро проходит. А стоит начать вырывать ему зубы один за другим и забивать пломбами лунки… как я уже сказал вам, все начинают говорить.

— Смотри за этой процедурой очень внимательно, Рори, — посоветовала Матушка Диар. — Если тебе есть, что сказать, я предлагаю тебе сделать это сразу.

Рори не ответил.

Поток крови с силой застучал у Мэтью в ушах. Лицо его загорелось, но остальное тело дрожало от холода и страха, а еще от беспомощности. Он давил на ремни всеми силами, которые только у него были, но попытки не принесли никакого результата. Слезы злости наводнили его глаза и побежали по его щекам. Ничего нельзя было сделать, и никто не придет сюда, чтобы спасти его.

Нодди поднял со стола клещи. Он поднес ко рту «пациента» маленькое зеркало и еще раз осветил область своей работы, Джулиан помог ему фонарем. Клещи проникли в рот Мэтью и стукнулись о передние зубы, и молодой человек почувствовал, как они захватили зуб в нижней левой части его челюсти.

В следующую секунду он услышал собственный стон.

— Спокойно, — сказал дантист. — Мы вытащим его уже через мгновение.

Глава тридцатая

Рука Нодди двинулась с неожиданной силой.

Мэтью услышал треск зуба. Услышал и почувствовал, как зуб отрывают от корня, а затем давление и боль буквально разорвали его челюсть на части, хрустящий звук все не смолкал, пока запястье Нодди резко изгибалось, а клещи двигались назад и вперед резкими рывками.

— Упрямый, — заметил Нодди.

У Мэтью началась паника, но никакого сопротивления он оказать не мог. Он не мог двигаться, не мог закрыть рот. Единственное, что он был способен делать, это с нечеловеческой силой сжимать подлокотники своего стула пальцами. Его язык пытался сопротивляться, но никакого толку с этого не было. Боль была такой сильной, что, казалось, левая половина лица вот-вот взорвется. А затем с финальным поворотом руки Нодди, клещи покинули рот, зажимая в себе окровавленный зуб. Кровь хлынула в рот Мэтью, и у него не было никакого выбора, кроме как проглотить ее.

— Прекрасный образец, — сказал Нодди, поднося зуб к свету, чтобы рассмотреть его. Внезапно он нахмурился и посмотрел на него внимательнее. — Вот ведь! — воскликнул он. — Вот это я даю, Господи! Тысячи извинений, Мэтью. Я извлек не тот. Этот зуб находился позади того, который я намеревался достать. Ладно, давай это исправим, — он бросил зуб на зеленую ткань и без лишней задержки вновь погрузил клещи в рот своей жертвы.

Куда я могу уйти? — спросил Мэтью сам себя мысленно, услышав, как очередной зуб трещит под давлением жестокого инструмента. — Что сделать, чтобы закрыться от этого? Сбежать в «Галоп», где играл в шахматы? Или вернуться в дни работы с Хадсоном в конторе? Прогуляться мысленно по Бродвею с Берри под руку? Да… определенно, туда. Солнечный осенний день… когда холмы покрываются золотыми и красными красками…